ДЕТСТВО И ОТРОЧЕСТВО ИИСУСА
Об основателе самой распространённой на Земле мировой религии – христианстве – Иисусе Христе написано очень много книг. Здесь использован материал из книг французского философа Эдуарда Шюре «Великие Посвящённые» и «Божественная эволюция», а также из книги немецкого исследователя Хольгера Керстена «Иисус жил в Индии». В них Иисус описан очень эмоционально, как живой человек.
Евангелисты ни слова не говорят о том, что делал Иисус от 13-ти до 30-ти лет. Больше того, ученики получили ясное указание хранить молчание, Иисус «запретил им, чтобы никому не говорили о Нём» (Марк, 8:30). И ученикам, и даже исцелённым запрещалось разглашать деяния Христа. Но несмотря на все предосторожности, сохранить чудеса в тайне оказалось невозможно, и очень скоро разговоры о них распространились по всей округе.
Руководимый эзотерическим светом, который является внутренним светочем всех религий и центральной истиной каждой плодотворной философии, Эдуард Шюре восстановил жизнь Иисуса в её общих чертах. Он и Хольгер Керстен осветили ту часть Его жизни, которая в Евангелиях осталась в тени или скрыта под покровом легенды.
Иисус родился, по всей вероятности, в Назарете. В этом забытом уголке Галилеи протекало его детство и совершилось величайшее таинство христианства – расцвет души Христа под покровительством простодушной и набожной семьи. Он был сыном Мириам, называемой нами Марией, жены плотника Иосифа, галилеянки из благородного рода, связанной с сектой Ессеев.
Легенда окружает рождение Христа целой цепью чудес. Из этой легендарной истории Марии вытекает, что Иисус ещё до своего рождения был посвящён в пророки глубоким желанием своей матери. Это явление упоминается в связи со многими героями и пророками Ветхого Завета. Сыновья, посвящаемые таким образом своими матерями, назывались Назореями.
Мать, чувствуя себя как бы озарённой возникавшей внутри неё жизнью, видела в ней Сущность Самого Бога. Это помогает проникнуть в истинный смысл сказания о рождении Христа. Здесь образный язык иудейского монотеизма прикрывает собой учение о предсуществовании души. Женщина, посвящённая в мистерии, взывает к Высшей Душе, умоляя её вселиться в плоть, чтобы в мире мог появиться пророк.
Это учение, тщательно прикрытое у иудеев, совершенно отсутствующее в их официальном культе, составляло часть тайного предания Посвящённых. Оно сквозит в книгах пророков. Позднее Христос сказал фарисеям: «истинно, истинно говорю вам: прежде нежели был Авраам, Я есмь».(Иоанн, 8:58).
Первые христианские общины считали Иисуса сыном Марии и Иосифа, и, чтобы доказать происхождение Иисуса от царя Давида, евангелист Матфей даёт генеалогическое древо Иосифа. Позднее легенда, стремившаяся доказать сверхъестественное происхождение Христа, набросила на его рождение свой покров – историю Иосифа и Марии, Благовещение, вплоть до детства Марии в Храме.
Однако если отделить эзотерический смысл от иудейского предания и от христианской легенды, то станет ясно, что воздействие Духовного Мира, которое определяет рождение каждого человека, проявляется наиболее могущественно и осязаемо при рождении великого гения, появление которого нельзя объяснить законом наследственности.
Это воздействие Духовного Мира достигает наибольшей силы, когда речь идёт об одном из тех божественных пророков, появление которых изменяет всю судьбу мира. Душа, избранная для божественной миссии, приходит из мира Божественного. Она появляется свободно и сознательно. Но, чтобы ей возможно было действовать в земной жизни, необходим избранный сосуд, призыв матери высокой чистоты, которая всем настроением своего нравственного существа и всей жаждой своей души предчувствует, притягивает, воплощает в свою плоть и кровь душу Искупителя, действующего в мире человеческом как истинный Сын Божий.
Таков глубокий смысл древней идеи о матери-девственнице. Индусский гений выразил его в легенде о Кришне. Евангелия Матфея и Луки передают его с простотой и поэзией ещё более возвышенной.
Души глубокие и нежные нуждаются в тишине, чтобы развернулись их скрытые силы. Иисус рос в мирном покое Галилеи. Его первые впечатления были тихие, строгие и ясные. Его Душа смогла беспрепятственно расцвести, подобно диким лилиям в высоких травах Галилеи. Родная долина, притаившаяся в горах, цвела идеальной красотой. Дома Назарета, врезанные в скалы, белели среди зелени гранатовых и фиговых деревьев и виноградников, между которыми перелетали стаи голубей. Чистый воздух гор обвевал эту тихую долину, полную свежести и зелени.
Здесь протекала жизнь патриархальной семьи, строгая, степенная, проникнутая набожностью. Сила еврейского воспитания заключалась во все времена в единстве закона и веры, а также в строгой организации семьи, подчинявшейся национальной и религиозной идее. Отчий дом был для детства Христа подобием Храма.
В еврейских домах (над дверями и по стенам) развёртывались в строгих линиях начертанные халдейскими письменами изречения из пророков и из закона Моисеева. Там Иисус воспринял своё первое обучение, там из уст отца и матери Он впервые узнал Священное Писание. С самого начала Его жизни, таинственная многовековая судьба народа Божия развернулась перед Его очами.
Иисус смотрел на мир светлым взором, но Его внутренняя жизнь оставалась глубоко скрытой. Внутренняя работа Его мысли вспыхивала каждый день под влиянием внешних обстоятельств и поражала всех окружающих. Нетрудно представить себе ребёнка Иисуса среди сверстников и то необыкновенное влияние, которое Он имел на них и которое даётся не по возрасту развитым разумом, соединённым с чувством справедливости и активной доброты. Или в синагоге, где Он прислушивался к прениям книжников и фарисеев и где позднее сам упражнялся в своей могучей диалектике. Его с юных лет отталкивала сухость этих законников, которые до того погружались в букву закона, что изгоняли из него всё духовное содержание.
Но как ни могущественно влияли впечатления окружающего мира на душу Иисуса, они бледнели перед высшей Истиной Его внутреннего мира. Эта Истина раскрывалась внутри Его души, подобно светозарному цветку, освещавшему Его внутренний мир, когда Он оставался один и внутренне сосредоточивался. Чудные видения становились между Ним и земной реальностью. На вершине этих экстазов, которые поднимали Его всё выше и выше, Он испытывал порою как бы слияние с великим Светом. Эти чудные подъёмы оставляли в сердце Его невыразимую нежность и великую внутреннюю мощь. Он называл этот свет Отцом Небесным.
Чувство единства с Богом в свете Любви – вот первое великое откровение Иисуса. Оно освещало всю Его жизнь и давало Ему непоколебимую уверенность. Оно сделало Его кротким и непреодолимым, оно создало из Его мысли сверкающий щит, из Его слова – огненный меч.
Эта глубоко скрытая мистическая жизнь соединялась у юного Иисуса с полной ясностью во всех жизненных делах. Евангелист Лука так изображает Его в возрасте 12-ти лет: «Иисус же преуспевал в премудрости и возрасте и в любви у Бога и человеков». (Лука, 2:52). Религиозное сознание у Иисуса было врождённым и совершенно независимым от внешнего мира. Иисус был мистиком и с этих позиций говорил о вещах, выходящих за пределы опыта многих и понимания большинства людей. Позднее было особое посвящение и долгая внутренняя работа; намёки на это встречаются в Евангелиях и в других писаниях.
Первым сильным толчком явилось для Иисуса Его первое путешествие в Иерусалим с родителями, о котором говорит Лука. Этот город, гордость израильтян, был в то время центром национальных стремлений. При Селевкидах и Маккавеях Иерусалим подвергался жестоким нападениям. Кровь текла потоками: римские легионеры превратили улицы Иерусалима в бойню; массовые распятия на крестах оскверняли окрестные холмы, представляя чудовищные зрелища. После стольких ужасов, после всех унижений римского владычества, после разгрома синедриона и приведения положения иудейского Первосвященника к роли дрожащего раба, царь Ирод, словно по какой-то иронии, восстановил Иерусалимский Храм в большем великолепии, чем он был при Соломоне.
И всё же Иерусалим оставался по-прежнему священным градом, в который стремились все. Увидеть Иерусалим и Храм Иеговы было мечтой всех евреев, в особенности с тех пор, как Иудея сделалась римской провинцией. Они стекались сюда из Галилеи, Александрии и Вавилона.
Душу Иисуса должно было объять тягостное чувство, когда Он впервые увидал раскинувшийся на горе, подобно мрачной крепости, город с его грозными стенами, когда Он увидал у его входных ворот римский амфитеатр Ирода, башню Антония, господствующую над Храмом, и римских легионеров с пиками в руках, наблюдавших с вершины городских стен.
Богослужение в Храме разочаровало Его. Как мало походило это на Храм Его грёз, на Небо Его сердечных упований.
Затем Он спускался в народные кварталы Нижнего города. Он видел там нищих, изнурённых голодом людей; видел лица с печатью страдания, со следами пережитого во время последних войн, во время казней и распинаний. Он видел толпы прокажённых и паралитиков. Одни просили у Него помощи; другие молчали, потеряв надежду; третьи, отупев от страданий, казалось, уже перестали сознавать что бы то ни было.
«К чему этот Храм и эти священники, эти гимны и жертвоприношения, если они не в состоянии облегчить хотя бы часть этих страданий»,– думал Иисус.
Он уходил полный глубокой грусти и смертельной тоски, и когда возвращался к светлым вершинам Галилеи, из глубины Его сердца вырывалась мольба: «Отец Небесный! Я хочу знать! Я хочу исцелять! Я хочу спасать!»
